That's one small step for [a] man, one giant leap for mankind.
— Нил Армстронг, 21.07.1969
Ровно 50 лет назад была произнесена эта фраза. Многие считают ее самой важной фразой в истории (конечно, после «Поехали!»). Многие узнают ее, даже не зная английского. Целые научные статьи написаны о том, был ли в ней на самом деле неопределенный артикль [a]. И на все это есть серьезные причины.
Несмотря на воинственное начало в виде ядерных ракет, освоение космоса всегда казалось самым чистым, бескорыстным и вдохновляющим вектором развития технологий. В космосе нет Чернобыля или Фейсбука, в который критики могли бы тыкать пальцем как в пример того, что все может пойти не так. Сложно даже представить такой пример. Я вот не могу вспомнить ни одной научно-фантастической работы, где само по себе освоение космоса приводило бы человечество к катастрофам, не требуя для этого инопланетян, аномалий и прочих внешних сил.
А разве это вообще возможно? Разве расширение горизонтов само по себе может быть чем-то плохим? Разве к космосу применима манхеттенская дилемма?
Наверняка кто-то задавал похожие вопросы в 90-е годы относительно интернета. Разве может доступ ко всем знаниям мира сделать кругозор человека уже? Разве может возможность общаться с кем угодно и где угодно порождать нетерпимость? Теперь мы знаем парадоксальный ответ.
Типичной ошибкой оптимистов в этом случае было игнорирование достижимости желаемого результата в пользу его возможности. Можно нарисовать бесконечно много физически возможных сценариев будущего, но реализоваться среди них могут только те, от которых можно провести непрерывный путь к настоящему. Причем путь наименьшего сопротивления, как правило, ведет к антиутопии.
Например, глупо было считать, что, если дать людям интернет, они начнут использовать его для самообразования. Кто-то, может, и начнет, но большинство пойдет путем наименьшего сопротивления и просто будет решать при помощи интернета свои повседневные задачи — смотреть новости, заказывать еду и искать партнеров. Спрос рождает предложение, отрасль отдается на откуп рынку, а уж рынок найдет способ создать антиутопию.
Первые десятилетия освоения космоса были замечательны как раз тем, что не пошли по пути наименьшего сопротивления. Когда Королев добился от Хрущева космической программы, когда Кеннеди сказал «We choose to go to the Moon», они активно поворачивали штурвал истории, уводя ее с пути наименьшего сопротивления. Но они не смогли держать новый курс долго.
Можно, конечно, возразить, что Илон Маск тоже сделал свободный выбор при создании SpaceX, и что теперь он стоит за штурвалом. Но, во-первых, я сомневаюсь, что его выбор был действительно свободным, а во-вторых, за Хрущевым и Кеннеди стояли народы. За частными космическими корпорациями стоят деньги. Это значит, что они обязательно пойдут по пути, который позволяет заработать как можно больше денег — то есть, по пути наименьшего сопротивления.
Просто до недавнего времени никто не предполагал, что этот путь может вести в космос. И мечтатели, ждавшие продолжения космической эпопеи 50 лет, слишком одурманены успехом, чтобы заметить подвох. Они ожидают логического продолжения космической гонки XX века, и пока что корпорации успешно маскируются под это ожидание. Осознание реальности придет слишком поздно, пройдя через все стадии принятия неизбежного. Корабль истории уже будет подхвачен мощным течением, и вырулить из него станет невозможно.
Мой коллега рассказывал мне о своей поездке на нагорья Новой Гвинеи, где он изучал народ с культурой каменного века, почти не контактировавший с западной цивилизацией. Они понятия не имели о наручных часах, прохладительных напитках и фастфуде, но они знали об Аполлоне 11. Они знали, что люди уже ходили по Луне. Знали имена Армстронга, Олдрина и Коллинза. Им было интересно, кто летает на Луну сегодня.
— Карл Саган
Жизнь устроена так, что худшие ее моменты всегда впереди, независимо от наших действий; однако, ничто не мешает лучшим моментам быть там же — нужно лишь приложить к этому усилия. Я утверждаю, что то самое можно сказать и о жизни цивилизации в целом.
Сильно перефразируя Циолковского, можно сказать, что планета — родительский дом цивилизации, в котором многое дается даром, но в котором мы никогда не будем по-настоящему свободны. Можно долго поддерживать хорошие отношения с семьей, выйти на финансовую независимость и даже поддерживать родителей собственным заработком, но рано или поздно нужно покинуть родной дом (вариант с преждевременной смертью родителей и передачей дома по наследству опустим).
Как цивилизация, мы уже окончательно испортили отношения с родителями, и теперь лишь вопрос времени, когда они выставят нас за порог силой. Мы можем переселиться (колонизация космоса), а можем исправить свои ошибки и попытаться восстановить отношения (например, создав в космосе систему искусственного управления климатом), но в обоих случаях нам необходимы навыки самостоятельной жизни (космические корабли).
Да, жизнь в космосе не будет похожа на радужные фантазии типа Star Trek'а. Многие темные страницы нашей истории еще ожидают написания. Многие кошмары с аппетитом взирают на нас из межзвездной темноты. И осознание этого — важный шаг на пути к настоящей взрослости. Но это не повод ненавидеть космос или обижаться на Илона Маска. Как и Эйнштейн в 1939, он делает то, что должно быть сделано, даже если задним числом и будет жалеть об этом. И сам по себе он ничем не хуже Королева — хуже только выпавшая ему роль в истории.
А какую роль во всей этой аналогии играет Аполлон 11? Первый осторожный шаг во взрослый мир, сопровождающийся заведомо нереалистичными ожиданиями и неописуемым наслаждением? Ответ напрашивается сам собой. Это первая подростковая любовь. Причем любовь удачная и счастливая, хоть и непродолжительная.
И, продолжая аналогию, можно утверждать две вещи. Первая — у нас уже никогда не будет ничего, похожего на Аполлон 11. И вторая — впереди может ждать что-то гораздо лучше.
