Сохранять индивидуальность в обществе тяжело. Мало просто иметь мнения. Их нужно защищать. Иногда – дорогой ценой. Иногда – от самого себя. Даже если само мнение – мусор, его защитника следует похвалить хотя бы за силу воли.
Проблема в том, что каждый хочет быть индивидуальностью, но не каждый готов принести соответствующие жертвы. Возникает спрос на «компромисс»: хочется все же придерживаться мнений, отличных от подавляющего большинства вокруг, но при этом иметь стабильную поддержку в виде группы людей, разделяющих те же мнения. Этот спрос с радостью готовы удовлетворить настоящие индивидуальности, для которых нет бόльшей ценности, чем последователи: так они становятся лидерами.
Именно такой взаимовыгодный обмен предположительно совершался две тысячи лет назад в Иерусалиме. На первый взгляд, ничего особенного: очередная кучка сектантов, противопоставляющих мейнстримной пропаганде какие-то свои учения. Кто ж знал, что именно эта кучка сектантов определит ход истории?
Я не думаю, что Иисус счел бы этот исход победой, имей он доступ к нашей ретроспективе. Я не собираюсь ставить под сомнение его благие намерения. Ведь самые интересные вопросы скрываются как раз за предположением благих намерений. В данном случае это вопрос «Что мог сделать Иисус, чтобы предотвратить инквизицию, крестовые походы и т.д.?»
Начнем с того, что если лидер собрал вокруг себя достаточно большую группу поклонников, какая-то часть этой группы в любом случае сделает из его идей культ. Предела абсурдности тут нет – недавно я нашел даже культ теоремы Байеса. Однако лидер может управлять поведением этого культа через свои идеи. Для этого надо понимать несколько закономерностей.
Во-первых, любая доктрина со временем упрощается до уровня самого тупого ее последователя. Я уже объяснял, почему это происходит. Во-вторых, самая простая и понятная часть любой доктрины – разделение на «своих» и «чужих». Люди настолько старательно ищут этот элемент в любой доктрине, что частенько находят его даже на пустом месте. Достаточно одного упоминания о том, что какая-то социальная группа хуже, чтобы через какое-то время линчевание представителей этой группы стало основным занятием последователей данной доктрины – независимо от того, сколько призывов к ненасилию содержится в других ее частях. Аналогично, не следует предлагать последователям навешивать на себя ярлыки: они запускают все тот же механизм «свой-чужой», но уже в обратном направлении.
Вы можете возразить, что любая идея по определению разделяет людей, как минимум по критерию отношения к ней. Это так. Но тут важно понять разницу между признанием этого разделения и обвинением людей по другую сторону баррикад в злых намерениях. Правильный подход – предположить, что намерения всех людей одинаково благие, а их действия по реализации этих намерений определяются лишь их знаниями; следовательно, победа достигается не через конфронтацию, а через просвещение. Это очень важная мысль, к которой я еще вернусь в ближайшее время. Пока же хорошими примером будет... Ричард Докинз. Выделить «чужих» в его парадигме несложно – это верующие. Но он, как и подавляющее число атеистов вообще, сам был таким, и поэтому автоматически понимает, что эти «чужие» ничем не хуже его, и его цель – не «победить», а распространить свои знания по всему миру. Лишь с таким отношением можно на самом деле победить.
Далее: любой лидер рано или поздно окажется в чем-то неправ. И тут есть два варианта развития событий: он может либо признать, либо не признать свою ошибку. В первом случае ничего принципиально не меняется, но вот во втором… Какая-то часть аудитории потеряет интерес к доктрине, но те, кто уже вложил в нее слишком много, могут и не повернуть назад. Вместо этого они приступят к конструированию собственной версии реальности, в которой их лидер по определению прав, а все остальные либо глупы, либо желают им зла. Вот вам и полноценная секта.
Наконец, лидер умирает. Если он был мудрым лидером и не поощрял культ собственной личности, то собравшаяся сама собой группировка особо преданных фанатов сама собой и рассосется; его имя останется в истории добрым, пусть и не таким заметным. Но если лидер поощрял свой культ, то после его смерти все станет только хуже. Если у последователей хватит ресурсов, чтобы организовать церковь, в светлые идеалы их учения вторгнутся суровые экономические законы. Продвигаться наверх в церковной иерархии будут не самые преданные идеям лидера (на этом этапе уже мессии), а те, кто наиболее эффективно монетизирует мероприятие – то есть, профессиональные жулики. И уже от них будет зависеть, как история запомнит имя первоначального лидера.
Все это знал еще Сократ, задолго до Иисуса. Его пример показывает, что быть лидером, остаться в истории и при этом не создать секту не так уж и сложно. Проблема, скорее, в том, чтобы устоять перед искушением заработать на последователях.
Я предлагаю называть системы идей, которые не порождают секты, устойчивыми. Пример устойчивой системы – учение Сократа, пример неустойчивой – учение Иисуса. В качестве критерия устойчивости можно предложить мысленный эксперимент. Представим, что завтра нечто сотрет человеческую цивилизацию с лица земли. В живых останется сравнительно небольшая группа людей со сравнительно небольшими запасами информации. Так вышло, что доктрина, к которой мы применяем критерий, стала их священной книгой и легла в фундамент новой цивилизации. Зная это, что можно сказать о морали и поведении этой цивилизации через 100, 500, 1000 лет? Понятно, что это субъективней критерий, но мы тут в любом случае не физикой занимаемся.