Конец истории и дилемма навигатора

Fr 29 November 2019

Время чтения: 4 min

Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека — вечно.
— Дж. Оруэлл, 1984

Многие слышали о книге Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории» от 1992 года. После событий 2016 только ленивый не воспользовался шансом хайпануть на эпическом провале предсказаний Фукуямы, от которых он, впрочем, и сам уже отказался.

История – это все понимали и до Фукуямы – движется вперед за счет противоречий между взаимоисключающими интерпретациями самой себя. Проще говоря, разные группы людей на основе своего опыта вырабатывают разные модели, объясняющие прошлое и предлагающие будущее, а потом воюют из-за их несовместимости.

Идея конца истории в том, что когда-нибудь появится универсальная, непротиворечивая модель, которая объединит все человечество и положит конец спорам, а значит, и истории. Не в том смысле, что ничего не будет происходить, а в том, что происходящее станет слишком предсказуемым и неинтересным, чтобы его изучать.

Фукуяма предположил, что такой «гипермоделью» станет либерализм. Будучи сторонником этой модели, он, естественно, не видел в ней противоречий. Ту же ошибку совершили бы коммунисты в СССР, если бы их сторона выиграла Холодную войну; или нацисты, если бы выиграли Вторую мировую.

По логике повествования, здесь мы должны показать, что никакого конца истории не намечается, и разойтись, светясь от собственного интеллектуального превосходства. Но все гораздо страшнее. Я утверждаю, что для конца истории не требуется рождение гипермодели1.

На самом деле, конец истории не обязан быть результатом единичного события. Вместо этого, череда событий может последовательно сужать конус возможных историй до тех пор, пока он не превратится в прямую. Но как это будет выглядеть?

Дилемма навигатора формулируется следующим образом:

Выиграли ли мы от появления GPS-навигаторов? С одной стороны, теперь мы не можем заблудиться. С другой, теперь мы не встретимся с людьми, у которых раньше могли бы спросить дорогу; не окажемся в неожиданных местах, в которые никогда бы не подумали заехать целенаправленно; и так далее.

GPS-навигаторы – один из факторов, сужающих конус возможных историй. Можно, конечно, возразить, что с навигаторами мы спокойно забираемся в такие места, куда не рискнули бы лезть с картой и компасом, что, наоборот, расширяет конус. В данном случае сложно сказать, что получится после суммирования всех следствий.

Более удачный пример привел Евгений Морозов в книге «To Save Everything, Click Here»: это история американской чернокожей активистки Розы Паркс, широко известной за отказ уступить место в автобусе белому. Считается, что именно ее протест оказался последней соломинкой, сломавшей спину американской системы расовой сегрегации. Но давайте представим себе альтернативную историю, в которой технология распознавания лиц стала доступна на 70 лет раньше. Ее установка на автобусы позволила автоматизировать правила, физически не пропуская чернокожих на места, предназначенные для белых. Сколько времени заняло бы разрушение сегрегации в таком мире?

Как биологическая эволюция работает за счет ошибок при копировании ДНК, так же и развитие человеческого общества происходит за счет людей, которые нарушили нормы своего времени и оказались правы. К сожалению, большинство мутаций, как и большинство нарушений закона, несет лишь вред; но отделить вредные от полезных удается лишь в ретроспективе. И даже если кажется, что отделить объективное зло от справедливого сопротивления репрессивной системе легко, кому мы доверим это решать? Тем людям, чье благосостояние напрямую зависит от сохранения репрессивной системы? Противоречие. Значит, любая мера, блокирующая возможность нарушения, неизбежно препятствует и развитию.

Важно отметить, что все это – не аргумент против ответственности за нарушения. Напротив, именно арест Розы Паркс, а не сам ее протест, спровоцировал ответ общества. Проблема в технологиях автоматического предупреждения правонарушений. Каждое из этих трех слов принципиально важно.

Еще в 1953 году Роберт Шекли написал «Страж-птицу», в которой вообразил использование полицией для предотвращения преступлений автономных летающих роботов, пугающе похожих на современных дронов. Даже исходя из предельно выгодных предположений (полиция действует в интересах народа, предсказание преступлений абсолютно точное, методы воздействия нелетальные), он с легкостью превратил описанный мир в антиутопию. А что случится, если взять более реалистичные предположения...

На горизонте уже маячит уровень развития технологий, при котором преступление можно сделать практически невозможным, если приложить к этому достаточно усилий. И теоретические причины не делать этого быстро поблекнут перед реальностью многочисленных жертв насилия, которые могли бы быть спасены при помощи технологий. Проблема в том, что, сделав этот шаг, мы уже никогда не вернемся обратно. Те же технологии будут использованы против несогласных, запустится механизм самоподдерживающейся власти, и история покатится по единственно возможному пути. Больше всего я хотел бы увидеть, будет ли это тот путь, который я предсказал.

И в этом состоит настоящая дилемма навигатора (которая оказывается частным случаем Манхэттенской дилеммы): чем (а в худшем случае – кем?) мы готовы пожертвовать в настоящем, чтобы оттянуть конец истории дальше в будущее?

1 Доказательство несуществования гипермодели у меня тоже есть, но это совсем другая история.